Лепский М.А. Религиозная практика антиципации как метод прогнозирования в китайской средневековой политике //Ноосфера і цивілізація 2007 Випуск 5(8) С.23-29

Современное знание все чаще возвращается к опыту прошлого в управлении, в поиски упрощенных и в то же время эффективных способов самоопределения человека в условиях выбора. Волна интереса к управленческим и военным трактатам Древнего и Средневекового Китая формирует новый жанр управленческой и политической литературы, которая использует эти трактаты как модель успешной деятельности. Аналогии стратегического управления одной из древнейших китайских цивилизаций применяются в политических технологиях, в глобальном прогнозировании, в теории управления. Интерес к «восточному» опыту одновременно приводит к мистификации предсказательной практики, которая была традицией на протяжении столетий и уже этим «доказывала» способность выполнять важнейшие функции в этой цивилизации. Поиск покоя и гармонии был разрушен столкновением цивилизаций, «западный вызов» потребовал заимствования методов и технологий западной цивилизации Дальним Востоком. В свою очередь, в кризисных ситуациях западные мыслители обращаются к восточному опыту управления. Вполне очевидно, что за религиозной и предсказательной практикой скрывалось нечто большее, чем простое оболванивание масс и невежество ненаучного знания. Поэтому можно согласиться с высказыванием московского исследователя политического анализа С.Г. Туронка: «Хотя основные способы производства политически значимого знания и носили преимущественно ненаучный с современной точки зрения характер, поскольку предполагали обращение к мистицизму, ритуалу и оккультным силам в предсказании будущего, тем не менее, и такие процедуры отчасти были связаны с наблюдаемой реальностью и практическим опытом. Ведь авторитет, а порой и жизнь первых производителей специализированного знания в определенной степени зависели от практических последствий их рекомендаций…» [1, 52]. Отказ от мистической основы опыта китайского управления в целом, и прогнозирования в частности, во многом требует компаративного подхода, позволяющего сравнивать религиозно-управленческую практику средневекового Китая и современного технологического прогнозирования. При этом религиозное и мифологическое общественное сознание Китая в концептуализации предназначения как пути направлено на поиск гармонии покоя и действия, что определило приоритет антиципации, а не предсказания в религиозной политически ориентированной практике.

С23.

Актуальность этой проблемы определила цель предложенной статьи - изучение религиозной практики антиципаций как метода политического проектирования в китайской средневековой политике. Основной гипотезой научной разведки является предположение о том, что базовые тексты, обязательные для системы сдачи экзаменов чиновников в средневековом Китае, содержат технологии политического управления, которые совершенствовались и распространялись в политической практике в механизме перемещения технологии. Утверждения о преобладании антиципации в религиозно-управленческой практике Китая основаны на классических для прогнозирования определениях Э. Янча. Прогноз (forecast) – вероятностное утверждение о будущем с относительно высокой степенью достоверности. Предсказание (prediction) – аподиктическое (невероятностное) утверждение о будущем, основанное на абсолютной достоверности. Антиципация (anticipacion) – логически сконструированная модель возможного будущего с пока неопределенным уровнем достоверности [2, 19]. Э. Янч одним из первых поставил вопрос о перемещениях технологий, которые, собственно, и дают возможность повысить достоверность, определить границы возможного в «искушениях безудержной фантазии». Необходимо отметить, что прогнозирование выросло из предсказаний, в преобразовании аподиктических утверждений в вероятностные (в границах каузальных закономерностей), в отказе от абсолютной достоверности, основанной на фатализме будущего, в утверждении свободы и субъектности, основанной на знании объективных закономерностей, и поэтому стремящейся к высокой степени достоверности. В тоже время, изучение достоверных, осуществившихся, прогнозов и их технологий являются основными источниками изучения политического прогнозирования. Прежде чем перейти к анализу политических и управленческих технологий в классических текстах Китая, следует учесть специфику иероглифического, образного восприятия информации. Необходимо отметить, что предсказания и прогнозирование непосредственно связаны с образом, отраженным иероглифом «мин». В этом вопросе следует учесть специфику восприятия этого иероглифа, которую проанализировал исследователь китайской литературы Н.Е. Федоренко. Он отмечал, что среди многочисленных иероглифов-омонимов понятие «ясный» может быть выражено, в частности, знаком с чтением «мин». Графически иероглиф образуется из двух пиктограмм: «солнца» с чтением жи и «луны» с чтением юэ. Этимологически свет «солнца» и свет «луны» (по другой версии - «свет луны, проходящий через окно») выражает идею света, светлого, ясного (также в сочетании с тем же иероглифом «мин») и т. д. Во втором ряду семантических образований выступают понятия: «открытый», «явный», «проявить», «показать», «понимать» (в частности, в сочетании с иероглифом «белый») и т. п. В третьем: «проницательный», «умный», «просвещенный». В четвертом: «завтра» (например, в сочетании с иероглифом «небо», «наутро», «днем»). Наконец, «зрение», «зрячий», «дальновидный» и т. п. Иероглиф «мин» в сочетании с другими знаками-словами образует многочисленные понятия, семантическое многообразие, особенно в литературном творчестве. Благодаря изобразительному качеству изначальное идеографическое выражение «мин» неизменно воспринимается как нечто картинное, как зримый образ [3, 149]. Многоуровневость восприятия иероглифа-образа в дальнейшем дала основу для архетипичного восприятия взаимосвязи иероглифов, как некой матрицы для изучения окружающей действительности. Эти предварительные замечания дают возможность перейти к исследованию религиозных практик примирения лиц, принимающих решение в средневековом Китае, с условиями неопределенности и фактором будущего в процессе выбора альтернатив. Особую роль в подготовке чиновников и правителей играло классическое «Пятикнижие» - «Узин»: «Шуцзин», книга истории; «Шицзин», книга песен; «Ицзин», книга перемен (три первых памятника относятся к периоду Чжоу ХІІ-ІІІ вв. до н.є.); «Лицзин», книга установлений, «Чуньцю» («Весны и осени» - летопись царства Лу, родины Конфуция, 722-481 гг. до н.э.). В трактате «Чжуанцзы» отмечалось, что Конфуций упорядочил шесть классических книг «Шицзин», «Шуцзин», «Лицеи», «Юэцзин», «Ицзин» и «Чуньцю». Посредством этих книг чиновники и сановники должны были понимать следующее: через «Шицзин» - стремление, через «Шуцзин» - дела, через «Лицеи» - поступки, через «Юэцзин» - гармонию, через «Ицзин» - превращения противоположностей Инь и Ян, через «Чуньцю» - обязанности. Для понимания специфики предсказаний и прогнозирования в средневековом Китае, которая во многом определила специфику развития Юго-Восточной Азии, необходимо обратиться, прежде всего, к «Шуцзину» и «Ицзину». Значительную часть «Шуцзина» составляют «Гао» - «Обращения», «Эдикты», «Воззвания» - 30 документов, среди которых особое место занимает глава «Великий план» (Хунань). Обратимся к характеристике этого источника Н.Е. Федоренко [3, 170-174] и проанализируем «Великий план» с позиции современного политического управления.

С.24.

«Великий план» - уникальный источник, отражающий философские взгляды древних мыслителей, их миропонимание, отношение к окружающей действительности. Система их взглядов, содержащая элементы материализма (быть может, стихийного), выражена в виде «девяти делений». Так, первый раздел «Великого плана» называется «Пятью элементами» (вода, огонь, дерево, металл, земля), образующими окружающую человека действительность. Концепция у-син (пяти первоэлементов) вводит характеристику отношений различных явлений – эмпирически выделенных китайскими наблюдениями, являясь своеобразной матрицей, определяющей цикличность связей созидания и разрушения. В дальнейшем в теории графов и, прежде всего, в методе когнитивного картирования, важно было не просто установить причинно-следственную связь, но и определить ее значение позитивное или негативное. В когнитивном картировании цикл связей со знаком «плюс» означает «цикл развития», а цикл связей со знаком «минус» – цикл самоорганизации. Концепция у-син активно применялась и применяется в дальневосточных системах лечения человека и общества, поскольку вводит в диагностику динамический аспект взаимодействия циклов развития и самоорганизации. Метод аналогии «у-син» матрицы использовался для идентификации окружающих факторов управленческой среды и являлся предварительным, поэтому его можно определить как первый этап в алгоритме «великого плана» - анализ внешней среды. Второй раздел - «Пять материй» (личное поведение, речь, зрение, слух, мышление), которые присущи человеку и подобны «пяти элементам», содержащимся в окружающей его материальной среде, в природе. Именно на основании понимания того, что пять элементов - стихий, - нашедших свое выражение в конкретной природе в виде дерева, огня, земли, металла и воды, являются воплощением материи, была создана в дальнейшем концепция о бытии как бесконечном круговращении этих пяти элементов, в процессе которого происходит преодоление одного фактора другим. Из этого представления о постоянном развитии и взаимном отрицании пяти элементов - стихий и пяти первоначал бытия возникла затем доктрина общественного развития и смены форм государственного устройства в различные исторические эпохи Китая. Вторым этапом алгоритма «великого плана» является изучение восприятия происходящего с помощью все той же матрицы у-син. К третьему разделу относятся «Восемь объектов управления» (пища, благосостояние и предметы удобства, жертвы, дела управляющего работами, обязанности наставника, долг судьи, обряды гостеприимства, войска). Третий раздел характеризует способ классификации «объекта управления» и определения актуальных проблем в основных сферах управления, которые обладают своей спецификой, ритуалами и правилами («ограничениями и требованиями»). В четвертый раздел включены «Пять делений времени» (год, луна, солнце, звезды и планеты, то есть календарные расчеты). Календарные расчеты обращают внимание на выбор благоприятного момента и собственно временной фактор решения, их можно сравнить с современными управленческими проблемами «поиска своевременности», которые являются базовыми для планирования. Пятый раздел - «Совершенство правителя», который должен служить высшим образцом для всего народа, воплощать в себе лучшие качества, обязан быть мудрым и печься о человеческом благоденствии. «Совершенство правителя», по сути, определяет условия легитимации и моральности «великого плана», в котором ограничивается эгоцентризм правителя, а идеалом является народоцентризм. Нравоучительный ритуализм конфуцианства, по меткому замечанию В.В. Малявина, давал моральную санкцию авторитету и власти: «в ряду «хитростей» китайского стратега на первом месте стояли честность и нравственное целомудрие со всеми его добродетелями: верность долгу, безупречным чувством справедливости и просто любовью к людям. Существует ли более действенный способ сплотить войско и заставить воинов повиноваться воле предводителя? Ведь объединяет только искренность - это основа духовной цельности. Всякая же хитрость, двойственность в мыслях и поступках неизбежно разъединяют» [4, 20]. Легитимность власти и будущих планов находилась в прямой зависимости от ее моральности и искренности, утрата этих качеств создавала поле социального сопротивления власти лишившейся своей легитимности. История Китая изобилует примерами восстаний и свержения правителей. Эта цивилизация является чуть ли не единственной в истории человечества, в которой победившие восстания народных масс восстанавливали справедливость правления на основе конфуцианских критериев праведного правителя и государства. В шестом разделе рассматриваются методы управления в виде «Трех добродетелей» (верность и прямота, сильное властвование, умеренное властвование, соответственно в тревожное время и в условиях гармонии в общественной жизни). Из этого впоследствии возникла гуманистическая концепция, проповедовавшаяся конфуцианством, об идеальном государстве, в котором действуют правила «искренности» и «сочувствия» к человеку, господствует принцип «не делай другому того, чего не желаешь себе самому».

С.25

Шестой раздел во многом определяет стиль управления в зависимости от условий правления тревожных или гармоничных, что означает исследование стилизации и поиск образцов управления для повышения эффективности, благосостояния народа и преодоления условий смуты. Седьмой раздел посвящен средствам «Проверки сомнений», среди которых весьма существенную роль играли показания астрологических прорицателей и результаты гадательной практики по триграммам на стеблях тысячелистника, а также по трещинам на черепаховых панцирях, которые образовывались от действия на них огня. Именно на этой основе, как уже говорилось, возник один из наиболее древних и интереснейших китайских литературных памятников «Ицзин» с его глубокими философскими обобщениями. В этой связи приведем отрывок из главы «Хунфань» (§ 9) «Шуцзина»: «Исследование сомнительного. Выбери и поставь людей, гадающих на панцире черепахи, и людей, гадающих на стеблях тысячелистника, и повели им гадать. И скажут тебе о дожде, о тумане, надвигающейся грозе, о буре, и скажут тебе о внутреннем законе и внешнем. Всего же семь гаданий, из них гаданий на панцире черепахи - пять, а гаданий по стеблям тысячелистника - два. И разрешишь сомнения. И поставишь людей сих, и дашь им предвещать и гадать. Если трое будут гадать, то следуй согласному ответу хотя бы двоих. А если будет у тебя великое сомнение, то обсуди его, обратившись к своему сердцу; обсуди, обратившись к приближенным; обсуди, обратившись к народу; обсуди, обратившись к предвещающим и гадающим. И вот в согласии будешь и ты, и черепаха, и тысячелистник, и приближенные, и народ. И назовется то великим рождением. И утвердишься крепостью сам, и потомков твоих: встретит счастье. Будут в согласии ты, и черепаха, и тысячелистник, - пусть даже воспротивятся приближенные и народ, - быть счастью. Будут в согласии приближенные, и черепаха, и тысячелистник, - пусть и ты и народ будете противиться, - быть счастью. Будут в согласии народ, и черепаха, и тысячелистник, - пусть и ты и приближенные будут противиться, - быть счастью. Будут в согласии ты и черепаха, - а воспротивятся тысячелистник, приближенные и народ - в делах внутри царства быть счастью, в делах же вне царства - быть несчастью. Если же и черепаха и тысячелистник разойдутся с людьми, то пребывающему в покое предуказано счастье, пребывающему же в действии - несчастье» [3, 173-174]. Исход при совпадении и не совпаденииЛПР "обращение к своему сердцу” Окружение "обращение к приближенным”Общественное мнение "обращение к народу”Предсказатели "предсказание на черепашьем панцире” - 5 гаданийГадатели, "гадание на тысячелист-нике” (в соответствии с матрицей три грамм) - 2 гадания
«Великое рождение» - «и утвердишься крепостью сам, и потомков твоих встретит счастье»+++++
«Быть счастью»+--++
«Быть счастью»--+++
«В делах внутри царства быть счастью, в делах же вне – быть несчастью»+--+-
Зависимость от активности и пассивности ЛПР – «пребывающему в покое - счастье, в действии несчастье»(+ или -)- или +- или ++ или -+ или -
В этом месте сделаем отступление от характеристики собственно «Шуцзина» к изучению использования и содержания китайского экспертного метода «разрешения сомнений», который вполне укладывается в теорию многокритериального выбора. Для наглядности приведем таблицу зависимости совпадений критериев выбора и их исходов в этом классическом трактате. Анализ вариантов многокритериального выбора дает возможность сделать следующие выводы. Во-первых, необходимо отметить разнообразие экспертных оценок этого интуитивного метода. Иными словами, лицо, принимающее решение, не должно быть зависимым или находится под влиянием лишь одной экспертной оценки. С.26. Во-вторых, в этом методе наблюдается «вектор предпочтений». Приоритетность можно расставить по принципу убывания: 1) «гадания на черепахе» - 5 гаданий (большее число попыток); 2) «гадание на тысячелистнике» - 2 (четный характер свидельствует о важном значении «экспертов-толкователей»); 3) «обращение к своему сердцу»; 4) общественное мнение; 5) «придворные». Наименее востребованным мнением, исходя из классической книги «Шуцзин», является мнение приближенных, которое важным является лишь в исходе «великое рождение». Наиболее важным является гадание на черепашьем панцире, поскольку оно влияет на исход во всех вариантах, и отражает «волю неба». Мнение лица, принимающего решение, не учитывается при совпадении предсказания, гадания и воли народа. Не менее важным представляется ситуация конфликта «воли неба» и «воли людей», в которой правитель должен соблюдать спокойствие до момента изменения ситуации или условий. Доверие к гаданию при этом основано не только «на доверии методу», но и на доверии экспертам, которых правитель избирает сам. Востребованность экспертов-толкователей, в свою очередь, зависит от «правильности» рекомендаций или от своеобразного «генератора случайного выбора». В-третьих, предложенный метод является специфичным инструментом рационализации и легитимации выбора правителя, поскольку эти предсказательные практики были признаны в мифах и легендах Китая. В восьмом разделе «Великого плана» излагаются «различные свидетельства» или «доказательства» прорицаний (дождь, солнечный свет, тепло, холод, ветер, сезонность). Наконец, в девятом разделе описываются «Пять источников счастья» (долголетие, богатство, здоровье тела и ясность памяти, благолюбие, исполнение воли неба). Здесь же характеризуются шесть видов крайнего зла - несчастье, укорачивающее жизнь, болезнь, потеря памяти, бедность, злобность, слабость (ослабление воли). «Шуцзин» завершается речью правителя Цинь, наиболее могущественного царства, положившего впоследствии конец династии Чжоу. Эта речь связывается с именем принца Му-гуна, восставшего против господствовавшей династии Чжоу, но в результате тактического просчета потерпевшего жестокое поражение. Его обращение к приближенным, в котором он открыто признает собственную вину, - поучительный пример бескомпромиссности и откровения. Оно завершается словами: «Упадок и закат страны могут произойти от одного человека. Но от добродетели одного человека могут произойти процветание и покой страны». Этой фразой заканчивается и весь «Шуцзин» в целом [3, 174]. Субъективный фактор воспринимается в книге «Шуцзин» как основной в судьбе страны, и оптимизм будущего непосредственно связан с силой воли. Покой правителя показан лишь в ситуации конфликта «воли неба» (мнения экспертов – предсказателей) и «мнения людей» (общественного мнения и придворных). Из логики экспертного метода можно утверждать, что во всех иных случаях, необходимы активные действия правителя для привлечения на свою сторону народа и приближенных, при внимательной чуткости к изменению ситуации. Другой популярный способ религиозной предсказательной практики отражен в книге «Ицзин» («Книге перемен»). По системе «Книги перемен» исследовались благоприятные и неблагоприятные исходы грядущих событий, в эти мантические операции вовлекалось большое количество людей и экспертов-гадателей во главе с Ваном-царем. Мантические действа проводились чуть ли не ежедневно и имели первостепенное хозяйственно-экономическое, военное и политическое значение. Известны даже центры, наподобие Дельфийского оракула греков. Один из таких центров располагался вблизи современного г. Аньян [5, 13]. Книга «Ицзин» описывает в образной форме 64 гексограммы, которые состоят из двух триграмм (трех линий, каждая из которых отражает состояние Ян или Инь, с помощью целой или разорванной черты). Одна триграмма отражает состояние «неба», вторая - «земли». Человек или мудрец должен гармонизировать эти состояния в своем срединном пути, отсюда у мудрецов приставка цзы (Кун-цзы, Лао-цзы, Сунь-цзы и т.д.), как гармония тернарности ребенка (цзы) между отцом (небом, Ян) и матерью (землей, Инь). Шесть линий гексаграммы трактовались и в парном измерении две верхние линии, две срединные и две нижние. Необходимо напомнить, что, в свое время, Лейбниц увлекался двоичной системой кодировки в результате моды на гадательные восточные практики в Германии, и позже двоичная система (1, 0) булевой алгебры использовалась в первых компьютерных программах. Не вдаваясь в подробности трактовки всех 64 состояний или циклических изменений, которой посвящена целая дисциплина в китаеведении – ицзинистика, отметим лишь работы Ю.К. Щуцкого, (его трактовка уровней понимания и перевод гексограмм стали уже классическими) [6], Харро фон Зенгера (исследовавшего применение тридцати шести стратагем в политической практике средневекового и современного Китая) [8-9], В.В. Малявина, (исследующего семантику И-цзина во взаимосвязи с классическими китайскими трактатами и предложившего

С. 27

интересный перевод и исследование взаимосвязи гексограмм и 36 китайских стратагем противоборства) [10-11], А.Е. Лукьянова (который изучает архетипичность для китайской культуры структурно-функциональной циклической концепции у-син, диалектику хаоса и порядка, обусловленность триады инь-цзы-ян) [5; 7]. Приведу пример только одной из стратагем двадцать седьмой «Притворяться глупцом, не поддаваясь вожделению», которой соответствует 3 гексаграмма Чжунь – Начальная трудность». Образ гексаграммы нижняя триграмма «Гром», которая растворяется в верхней триграмме Вода (облака). В эпоху Сун полководец Ди Усеян (1008 – 1057), чтобы выполнить приказ императора усмирить на южных границах варварские племена, устроил молебен для поднятия духа воинов. « - Я не знаю, одержу ли я победу или потерплю поражение. Вот сотня монет. Я подброшу их в воздух, и если судьба милостива к нам, они все упадут лицевой стороной вверх. Приближенные Ди Усеяна бросились его отговаривать от этой затеи: - Вы не должны так рисковать! – говорили они. – Ведь на кон поставлен боевой дух всего войска. Однако Ди Усеян, не обращая внимания на эти уговоры, подбросил монетки и … они упали все лицевой стороной кверху! Все войско издало громкий крик радости, эхом прокатившееся по долине. Ди Усеян велел прибить каждую монетку гвоздиком и накрыть монеты шелковой вуалью. - Когда мы вернемся с победой, - сказал он, - я поднесу эти монеты в дар богам. Засим Ди Усеян повел своих воинов на юг и одержал блистательную победу над мятежными племенами. Вернувшись в свой лагерь, он велел собрать монеты, и тогда все увидели, что у них обе стороны лицевые!» [11, 143-144]. Китайские правители и стратеги умели использовать предсказания как политическую технологию победы, укрепляющую и легитимирующую решение, которое «самоосуществлялось», чем и подтверждалось его истинность в ложном начале (в уловке, в стратегической хитрости). Здесь наблюдается существенное отличие использования предсказательной практики Древней Греции и Древнего Рима в поиске вести о воле богов и восточного прагматизма отношения к событию, в котором человек является фактором гармонизации неба и земли. При этом мудрый человек может просто следовать пути и даже без «божественной воли» оракулов в истинной естественности Дао является цзы – гармоничным ребенком неба и земли, отца и матери, вселенной и рода. Подведем итоги нашей научной разведки. Во-первых, политическое планирование будущего результата основано на принципах системности, последовательности и алгоритмичности. «Великий план» включает следующие этапы формирования: 1. Анализ внешней среды (средствами матрицы у-син). 2. Изучение восприятия происходящего (с помощью все той же матрицы у-син). 3. Определение актуальных проблем в основных сферах управления (с помощью классификации объектов управления со своими «ограничениями и требованиями»). 4. «Поиск своевременности» (временные расчеты планирования). 5. Условия легитимации и моральности «великого плана» («совершенство правителя»). 6. Стиль управления. 7. Экспертиза решения («проверка сомнений»). 8. Факты, подтверждающие решения (во многом это система манипуляции общественным мнением). 9. Оценка результата («пять источников счастья и шесть видов крайнего зла»). Во-вторых, в условиях неопределенности («проверки сомнений») применялся экспертный метод сравнения результатов интуитивного понимания ситуации. Предсказательная практика рассматривалась как важная, но не единственная форма выбора решения. В-третьих, определение этапа «перемен» с помощью религиозной практики выполняло функции неаналитичности (нестандартности решений в стандартизированном поле ритуализированного общества) и обладала своими тактическими приемами достижения победы, которые зависели от таланта и чуткости к ситуации человека, избирающего вариант действий. Стратагемное управление определяло базовые аналогии успешной деятельности в будущем. Эти базовые аналогии в наивно рациональной форме вооружали технологиями политического управления весь «чиновничий корпус» средневекового Китая. Традиционность и ритуальность этих форм повышали обучаемость, но ограничивали возможность дальнейшей оптимизации. Прогнозные формы передавались из поколения в поколение, а эффективность их воплощения зависела от целостности пути принимающего решения человека, от его способности распаковать смыслы образной системы. В то же время, не следует идеализировать достижения религиозно-управленческих практик средневекового Китая, поскольку предсказания и антиципация были призваны обеспечить решение в «сомнениях», укрепить веру в действиях «правителя» и «народа» даже недостоверным способом. Но сильной стороной религиозной практики являлось стремление не просто достичь успеха, поскольку ситуация может измениться и победа станет поражением, но найти путь правителя, стратега, чиновника в искренности

С.28

поддержки народа. И даже если это стремление не всегда соответствовало действительности, то формировался механизм социального сопротивления неправедному пути.

Литература

1. Туронок С.Г. Политический анализ: Курс лекций. – М.: Дело, 2005. – 360 с.

2. Янч Э. Прогнозирование научно-технического прогресса /Общ. ред. Д.М. Гвишиани. – 2-е изд. доп. – М.: Прогресс, 1974. – 586с.

3. Федоренко Н.Е Проблемы исследования китайской литературы. – М.: «Худож. Лит.», 1974. – 464с.

4. Китайская военная стратегия /Сост., пер., вступ. ст. и коммент. В.В. Малявина. – М.: «Издательство Астрель»: «Издательство АСТ», 2002. – 432с.

5. Лукьянов А.Е. Философия Древнего и Средневекового Востока //Философия: Учебник/под ред. В.Д. Губина, Т.Ю. Сидориной, В.П. Филатова. – М.: Русское слово, 1996. - С.6-30.

6. Щуцкий Ю.К. Китайская классическая «Книга перемен». – М., 1993.

7. Лукьянов А.Е. Истоки Дао: древнекитайский миф. – М., 1992. – 126 с.

8. Зенгер Х. фон Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. – Т.1. – М.: Эксмо, 2004. – 512с. 9. Зенгер Х. фон Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. – Т.2. – М.: Эксмо, 2004. – 1024с.

10. Тридцать шесть стратагем //Искусство управления /Сост., пер., вступ. ст. и коммент. В.В. Малявина. – М.: «Издательство Астрель»: «Издательство АСТ», 2003. – С. 343-420.

11. Тридцать шесть стратагем. Китайские секреты успеха /Перевод с кит. В.В. Малявина. – М.: Белые альвы, 2000. – 192с.

С.29